(1)Я жил в тумане отупляющей тоски и, чтобы побороть её, старался как можно больше работать. (2)Недостатка в работе не ощущалось — в доме было двое младенцев, я должен был возиться с ними: каждый день мыл пелёнки и каждую неделю ходил на Жандармский ключ полоскать бельё — там меня осмеивали прачки.
(3)Прачки были всё бойкие, зубастые бабы; они знали всю жизнь города, и было очень интересно слушать их рассказы о купцах, чиновниках, офицерах, на которых они работали. (4)Полоскать бельё зимою, в ледяной воде ручья — каторжное дело; у всех женщин руки до того мёрзли, что трескалась кожа.
(5)Прачки не рассказывали друг другу о своих любовных приключениях, но во всём, что говорилось ими о мужиках, я слышал чувство насмешливое, злое. (6)Эти разговоры под плачущий плеск воды, шлёпанье мокрых тряпок на дне оврага, в грязной щели, которую даже зимний снег не мог прикрыть своим чистым покровом, эти бесстыдные, злые беседы о тайном, о том, откуда все племена и народы, вызывали у меня пугливое отвращение, отталкивая мысль и чувства в сторону от «романов». (7)С понятием «роман» у меня прочно связалось представление о грязной, распутной истории...
(8)Но всё-таки в овраге, среди прачек, в кухнях у денщиков, в подвале у рабочих-землекопов было несравнимо интереснее, чем дома, где застывшее однообразие речей, понятий, событий вызывало только тяжкую и злую скуку. (9)Хозяева жили в заколдованном кругу еды, болезней, сна, суетливых приготовлений к еде, ко сну: они говорили о грехах, о смерти, очень боялись её, они толклись, как зёрна вокруг жёрнова, всегда ожидая, что вот он раздавит их.
(10)В свободные часы я уходил в сарай колоть дрова, желая побыть наедине с самим собою. (11)Жизнь, помню, казалась мне всё более скучной, жёсткой, установленной навсегда в тех формах и отношениях, как я видел её изо дня в день» (12)Не думалось о возможности чего-либо лучшего, чем то, что есть, что неустранимо является перед глазами каждый день.
(13)В субботу, развешивая на чердаке бельё, я вспомнил о книге, достал её, развернул и прочитал начальную строку: «(14)Дома как люди: каждый имеет свою физиономию». (15)Это удивило меня своей правдой — я стал читать дальше и читал, пока не озяб, а вечером, когда хозяева ушли ко всенощной, снёс книгу в кухню и утонул в желтоватых, изношенных страницах, подобных осенним листьям; они легко уводили меня в иную жизнь, к новым именам и отношениям, показывая мне добрых героев, мрачных злодеев, не похожих на людей, приглядевшихся мне. (16)Это был роман Ксавье де Монтепэна, длинный, как все его романы, обильный людьми и событиями, изображавший незнакомую, стремительную жизнь. (17)Всё в романе этом было удивительно просто и ясно, как будто некий свет, скрытый между строк, освещал доброе и злое, помогая любить и ненавидеть, заставляя напряжённо следить за судьбами людей, спутанных в тесный рой. (18)Сразу возникло настойчивое желание помочь этому, помешать тому, забывалось, что вся эта неожиданно открывшаяся жизнь насквозь бумажная; всё забывалось в колебаниях борьбы, поглощалось чувством радости на одной странице, чувством огорчения на другой.
(19)Читал я в сарае, уходя колоть дрова, или на чердаке, что было одинаково неудобно, холодно. (20)Иногда, если книга интересовала меня или надо было прочитать её скорее, я вставал ночью и зажигал свечу, и тогда старая хозяйка жаловалась хозяину:
— (21)Вот, глядите, всю свечу сжёг и дом сожгёт...
(22)Ужиная, они всё пилили меня своими языками, вспоминая вольные и невольные проступки мои, угрожая мне погибелью, но я уже знал, что всё это они говорят не со зла и не из добрых чувств, а только от скуки. (23)И было странно видеть, какие они пустые и смешные по сравнению с людьми из книги. (24)Книги показывали мне иную жизнь — жизнь больших чувств и желаний, которые приводили людей к подвигам и преступлениям. (25)Я видел, что люди, окружавшие меня, не способны на подвиги и преступления, они живут где-то в стороне от всего, о чём пишут книги, и трудно понять, что интересного в их жизни. (26)Теперь, когда я смог сравнить её с тем, что знал из книг, она казалась мне ещё более нищей и безобразной. (27)Я не хочу жить такой жизнью... (28)Это мне ясно — не хочу.
(По М. Горькому)
