(1)Как и вчера, стоял чудесный солнечный день, жаркий, но не пёклый, и так славно, так изумительно пахло яблоками и мёдом. (2)Как и вчера, Зося с утра возилась по хозяйству около хаты и на огороде, выполняя разную лёгкую работу, причём пани Юлия не однажды останавливала её, стараясь по возможности всё сделать сама. (3)Я уже заметил, что она тщательно оберегает Зосю, как без меры, до баловства любимую дочку, единственную у матери, потерявшей в боях с немцами ещё осенью тридцать девятого года сына и мужа.
(4)Пробегая поутру через сад, Зося на ходу приветливо бросила мне: «Дзень добры!» — и я смущённо пробормотал ей вслед: «День добрый...» (5)Я сидел, переставив стол так, чтобы густая огрузлая ветвь яблони свисала у самого моего лба, прикрывая оцарапанное лицо. (6)Потом Зося ещё много раз, напевая что-то игриво-весёлое, проходила или пробегала мимо меня, то с маленьким ведёрком — носила воду в бочки на огород.
(7)Поглощённый похоронными, я уже не смотрел ей вслед, как вчера; я вообще почти не поднимал глаз и если видел её мельком, то лишь случайно, непреднамеренно. (8)Отвлекаться и обращать на неё внимание представлялось мне в то утро чуть ли не кощунственным неуважением к памяти погибших. (9)Уверен, что, если бы она знала, чем я занят и что содержат эти сероватые бумажки, она бы не пела так радостно и не бегала бы через сад мимо меня.
(10)Часа в два пополудни, заполнив последнюю похоронную, я послал часового с приказанием в пятую роту, предложив ему заодно пообедать самому и принести мне обед с батальонной кухни. (11)Когда он ушёл, я занялся было донесением, но затем, передумав, достал из планшетки однотомник, решив позволить себе короткую передышку. (12)Я огляделся: в саду и на дворе никого не было — начал читать и сразу же увлёкся. (13)Выйдя из-за стола, я с удовольствием декламировал то, что мне более всего нравилось, преимущественно по памяти, почти не обращаясь к тексту. (14)Я отчасти забылся, однако стоял лицом к хате и смотрел перед собой, чтобы вовремя заметить возвращение бойца.
(15)Я читал с выражением и любовью, наслаждаясь каждой строкой и в душе радуясь, что часового ещё нет и мне никто не мешает.
(16)...Пусть порой мне шепчет синий вечер,
Что была ты песня и мечта,
Всё ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи —
К светлой тайне приложил уста.
(17)Не бродить, не мять в кустах багряных...
(18)Я стремительно обернулся на шорох — сбоку от меня, шагах буквально в десяти, под яблоней, держась рукою за ствол, стояла Зося.
(19)Не знаю, что могла она ощущать, не понимая языка, но лицо у неё было сосредоточенное, взволнованное, словно она что-то переживала, а открытые широко глаза напряжённо смотрели на меня. (20)Возможно, её захватила проникновенная мелодичность, прекрасное, подобное музыке, звучание есенинских стихов или она силилась догадаться, о чём в них говорилось, — не знаю.
(21)Умолкнув на полуслове, я залился краской и, тотчас вспомнив о ссадинах, поспешно отвернулся, однако явственно расслышал, как у меня за спиною она тихо сказала: «Ещё!» (22)И по-польски, и по-русски это слово означает одно и то же.
(По В. О. Богомолову)
